Шаманские истории («Выря»)
Иван Карасев ©
ТРИНАДЦАТЫЙ БУБЕН ШАМАНА
Жизнь
шамана исчисляется не количеством прожитых лет, а числом отслуживших
свой срок бубнов. Обычно шаман живет от трех до девяти бубнов,
которые он использует от года до девяти лет.
Шаману Спиридону было предсказано духом-покровителем, что тот умрет, когда износится двенадцатый бубен. Спиридон рассказал об этом своей жене Нодирипс. Нодирипс выслушала его и посоветовала украдкой смастерить тринадцатый, воровской бубен и подменить им старый.
Шаману понравилась хитрость Нодирипс, но он строго-настрого наказал ей ни при каких обстоятельствах не входить в дом, когда он будет вживлять своего духа в новый тринадцатый бубен.
Вот настал день и пробил час, когда Спиридон почувствовал, что дух хочет войти в него. Он сел на пол и долго смотрел на пляшущие языки костра (жена в это время спешно удалилась). Когда огонь догорел и в срубе образовался полумрак, шаман стал ударять по новому бубну колотушкой и вполголоса призывать духа-покровителя. Когда прилетел дух, то он не узнал своего бубна по запаху и отказался в него вселяться. Сколько ни уговаривал его Спиридон, тот стоял на своем. Вначале шаман хотел усыпить духа и спеть ему песню сна, затем он пытался заговорить его числами. Когда же Спиридон перешел на угрозы и достал железный крюк, чтобы силой водворить строптивца на место, дух принял облик огромного черного быка. Шаман сделал то же самое, и они, сцепившись рогами, замерли. Вокруг них – на лавках, на потолке и на стенах – расселось множество чужеродных духов – безголовых, с лицом на животе, козлоногих, с длинными, лебедиными шеями и проч., которые свистели, кричали и били в ладоши, болея кто за Спиридона, кто за его противника.
Жена шамана Нодирипс слышала этот шум и ее гложило любопытство. После непродолжительной борьбы с собой она все-таки решила заглянуть в дом. От ужаса, который предстал ее очам, Нодирипс вскрикнула. Дух повернул свою бычью голову, чтобы посмотреть, кто там кричит громче всех, и в это время шаман протыкает его шею рогами.
Но дух шамана – его тень. Смерть духа – смерть шамана. Поэтому, победив восставшего против себя духа, шаман падает наземь, и душа его уже мчится на бубне по шаманским тропам в Сердце Земли. Следом за ним белым горностаем бежит Нодирипс. Волосы ее растрепаны, а ноги проваливаются в снег.
УСПЕШНАЯ ОПЕРАЦИЯ
«Он грудь мою рассек мечом
И сердце трепетное вынул».
(«Пророк», А. Пушкин)
Человек возвращался в город. На развилке дорог ему встретился нищий старик, который под мышкой нес шаманский бубен. Человек собирал старые вещи, поэтому был рад такой встрече.
– Продай бубен, старик.
– Не надо денег, – ответил тот, – бери так. Заполучив бубен даром, человек долго рассматривал его
и ощупывал. Бубен был круглой формы белого цвета. На деревянный ободок была натянута оленья шкура. На лицевой стороне посередине был выведен ромб, из которого в четыре стороны отходили лучи. На каждый луч были нанесены фигуры: медведи, люди, птицы, олени. Фигуры заполоняли также все поле бубна. По окружности были нарисованы, как будто детской рукой, жилища разной формы. На обратной стороне бубна – множество параллельных железных прутков, к которым были подвешены металлические фигурки и колокольчики.
Придя домой, он положил бубен в угол и вскоре забыл про него.
Однажды вечером человек услышал, что комнату наполняет странное гудение, перемежающееся звоном колокольчиков. Человек спрашивал у жены и своих детей, но никто, кроме него, не слышал этого шума. На следующий вечер история с шумом повторилась, только в этот раз человек почувствовал сильное притяжение, исходившее из того угла комнаты, где лежал шаманский бубен.
– Вот оно в чем дело, – вырвалось у него.
Как только он приблизился к бубну, гудение переросло в ритмичные удары, похожие на сердцебиение, а из-под натянутой кожи послышалось шуршание, будто внутри бубна копошились сонмы насекомых.
Человек (назовем его Че) долго не решался взять в руки шаманский бубен, но все-таки пересилил себя, и руки сами стали выбивать некий ритм. Из бубна потянуло холодом. Порывом ветра распахнуло окно, и какая-то сила придавила Че к полу. Некий голос стал вещать:
– Приложи ухо к бубну и ты услышишь, как шумит ветер и мычит луна, как шипят капли дождя, разбиваясь о поверхность твоей ладони. Бубен – это окно в мир пусто ты. Это гнездо, в которое слетаются духи. Полный ими, бубен бывает очень тяжел. Бубен – это тяга и кормушка для духов, питающихся песнями шамана...
Затем
бубен стал рассказывать о себе в песне, как он был создан. Вначале
он был оленем, с которого сняли шкуру. Его кровью окропили Могучую
лиственницу и отщепили от нее кусок древесины. Древесина пошла на
обод для бубна. На ободе оставили шесть рогообразных отростков. Это
шесть сосцов, из которых струится солнечное молоко, питающее духов и
самого шамана во время камлания. Лучшие художники дважды
разрисовывали бубен и дважды духи отвергали их работу и лишь на
третий раз согласились здесь поселиться...
Че открыл глаза. На лбу у него была мокрая тряпица, в глаза бил солнечный свет. Жена понимающе смотрела на него своими большими карими глазами.
– Что за представление ты устроил вчера среди ночи? Соседи были в ужасе. Ты знаешь? Я уже было подумала, что ты опять перебрал, – она потрогала его лицо. – Вроде бы жар спал. Врач будет в два часа...
Она еще что-то говорила: про погоду, про политику, про успеваемость детей в школе, но Че ее уже не слышал. Глаза его закрывались, и он снова наблюдал закат двух солнц и восход щербатой луны.
Он чуть не захлебнулся в водах бескрайнего океана. Чудовищная рыба поглотила его и вынесла на каменистый берег. Осмотревшись, Че понял, что это был остров, посреди которого плескалось озеро. На озере покачивался еще один остров. Он казался бы совершенно пустынным, если бы не огромное дерево и не груды человеческих костей, устилающих его подножие. Чей-то голос сказал Че:
– Раз в году в ветвях этого дерева гнездится трехногий ворон с желтыми глазами и железными когтями.
Че обернулся, чтобы увидеть, кто с ним говорит, и заметил мышь, выползающую из его правого уха. В этот же миг он очутился на дереве, висящем, как созревший плод. Все ветви дерева были увешаны такими плодами. Они колыхались при малейшем дуновении ветра, сталкивались друг с другом и стонали.
Внезапно появился трехлапый ворон. Он рассек клювом грудь Че и, взяв за ноги, выпотрошил из кожи все его кости...
Че пришел в себя и ощутил нестерпимую боль во всем теле. В углу комнаты он заметил свою жену. Ее глаза были полны слез. Она разговаривала с врачом, который все время пожимал плечами. Из их разговора Че стало понятно, что он тяжело болен. Женщина говорила врачу, что вчера ночью она сняла Че с дерева, в ветвях которого тот сидел совершенно голый напротив зоомагазина.
– Ночи сейчас холодные, – сказал врач, – переохлаждение может сказаться на его общем состоянии. Да, и самое главное: вы нашли его одежду?
– Нет. На его теле стали проступать странные татуировки.
– Это могут быть пигментные пятна, – возразил врач. Че снова услышал удары бубна и его стало корчить в судорогах. Мысли его вновь потекли по неведомым тропам
сна.
Вот он снова на берегу Мирового океана. Вдали Че увидел огромную белую гору, но когда приблизился к ней, понял, что это женщина в рыбьей чешуе, наполовину погруженная в воду. Она казалась мертвой, и ее неподвижные глаза напоминали плохо вымытые окна. Че заглянул в них и увидел, что внутри полно духов, которые пляшут и пьют чай из самовара. Внезапно женщина зевнула и втянула в себя растерявшегося Че. Внутри было темно и тихо, но стоило Че обернуться, как пространство тускло осветилось. На пригорке сидела мышь и играла на варгане*, издающем мрачный жужжащий звук. За ней показались три отверстия в земле, из которых валил едкий дым.
– В эти норы ты должен заглянуть, – не переставая играть, сказала мышь, – но помни, что тамошние обитатели постоянно поедают друг друга.
Че зашел в первую нору. Там его жестоко запеленали и. положив в железную колыбель, принялись раскачивать. Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, пока от усилия не порвались веревки.
Во второй норе Че встретил трех женщин, покрытых оленьей шерстью. На головах у них ветвились железные рога, на которых гнездились птицы. Одна женщина подошла к Че и сразу же отрезала ему голову. Из раны хлынула кровь. В ее потоках можно было различить мелких рыбешек черного цвета. Кровь почти было затопила нору, как появился человек, похожий на медведя. Он сказал:
– Он мой! Дайте его мне, я хочу его обнять!
И он так сжал Че в своих объятиях, что затрещали кости. Затем человек-медведь взял иглу величиной с палку и стал протыкать свою жертву насквозь, пересчитывая все суставы и части тела.
– В тебе нет ничего лишнего, – сказал он, – ты должен умереть.
– А волосы? Ты пересчитал волосы? – спросила мышь, появившись из темноты.
– Э, вот это да! – удивился человекомедведь. – У тебя одна лишняя ресница.
С этими словами он принялся ловить удочкой голову Че в кровавом озере. Выловив голову, он вложил ее в руки Че и проводил его до последней норы.
Посреди третьей норы на железных цепях был подвешен огромный котел, в котором варилась и булькала черная смола. За котлом прятался маленький нагой человек с длинными щипцами и дырявым молотом. Он взял у Че отрезанную голову и посадил ее на высокий шест. Свысока голова наблюдала за тем, как было рассечено ее чело и вынуто оттуда сердце. Как из сердца был извлечен язык в виде змеи. Все внутренности были брошены в котел и затем съедены. В печальной трапезе принимала участие и сама отрезанная голова, хотя внутренне этому противилась. Вместо съеденных частей тела кузнецом были выкованы другие, железные.
– Однако я совсем забыл про глаза, – пропищал кузнец, обращая свой взор к отрезанной голове. Голова же делала вид, что не понимает, о чем речь, поскольку ей было и так нестерпимо больно. – Успокойся! Тебе нужны другие глаза, чтобы по-настоящему видеть, другие уши, чтобы внимать духам.
Кузнец попытался дотянуться до головы, но шест, на котором та покоилась, за это время вырос. Тогда кузнец принялся грызть шест острыми зубами, однако, откуда ни возьмись, в нору залетела стайка воробьев. Воробьи подхватили голову и понесли ее над темными лесами и глубокими озерами, заснеженными горами и зловонными болотами. Все это голова прекрасно видела. Она видела, как пустился в погоню кузнец, как он стал кидать в них сначала щипцы, затем камень и молот, но только молот достиг цели. Он ударил голову в темя, и та упала. Кузнец поднял голову с земли: на его ладони лежал голый череп, лишенный признаков жизни.
– Только ты и я, – сказал кузнец, – теперь знаем, что такое жизнь и, что такое смерть.
Кузнец отнес череп в свою нору, приложил его к туловищу, нарастил плоть и собрал все кости заново. Проделал железным пальцем два уха и одно на затылке.
– Возвращайся назад, но помни, что сердце пока останется у меня как залог твоего возвращения.
Так говорил кузнец. Потом он дунул в лицо, и Че пришел в себя...
Напротив
него сидела жена в белом халате. Сам он лежал на больничной койке, а
вокруг суетились какие-то люди, тоже одетые в белое. Они перебирали
и подготавливали какие-то ножи, ножницы, иглы и зажимы. На газе
кипятились какие-то кастрюли.
– Тебе предстоит операция, – строго сказала жена и потом добавила: – Ты только не переживай. Я уже обо всем договорилась и все для себя решила. Теперь ты дол жен решить...
Внезапно Че почувствовал приток сил. Он резко поднялся с кровати и одним прыжком оказался у двери. Он бежал по темным коридорам больницы и слышал, как где-то позади громыхает больничная каталка. Так он несся, сломя голову, пока не столкнулся с врачом в белой маске и белых перчатках. Врач скинул белый халат, под которым скрывался пернатый наряд шамана, увешанный железными побрякушками. Врач разжал челюсти Че и вложил в его рот нечто горькое и липкое, похожее на сгусток желчи. После этого Че вновь стал слышать биение своего сердца. Шаман же сказал:
– Твоя прошлая жизнь протекла в обмане: дети, жена, соседи и сослуживцы по работе – не более, чем духи, мучавшие тебя. Жизнь твоя – не более, чем испытание духами. Те же существа, которые кажутся тебе духами, – на самом деле твоя настоящая семья.
Голос шамана смолк и Че открыл глаза. Возле него по-прежнему сидела его жена. Она еле сдерживала свою радость.
– Дорогой, – начала она, широко улыбаясь, – операция прошла успешно...
Пелена постепенно спадала с глаз Че, и он увидел, как тело жены покрывается оленьей шерстью, а из головы прорастают оленьи рожки.
*варган – музыкальный инструмент народов Севера.
ДОСАДНАЯ ОПЛОШНОСТЬ
Старый шаман долго не камлал. Но как-то, в конце зимы, приехал к нему сын и слезно стал просить покамлать над больной женой. Никак не хотел старый шаман соглашаться. Долго кряхтел, потом все молчал, раскуривая трубку. В конце концов, решил уважить сына. С трудом поднялся шаман с пола, не спеша, стал надевать тяжелый шаманский наряд: железную корону с оленьими рожками и платье с колокольцами и длинной бахромой. Завязали ему глаза черным полотенцем и подвели к середине избы. Вот несут уже и бубен. Тяжел бубен для немощного старца, но только очутился тот у него в руках, шамана будто подменили. Куда делись его хворь и медлительность. Стал кружиться шаман и прыгать из стороны в сторону, да так, что пришлось привязать его к деревянному шесту, чтобы в мыслях своих не улетал далеко. А шаман знай кричит то орлом, то сусликом. То волком скачет по избе, то, подобно птице, трепещет всем телом. Ударяет по бубну – и сыплет из него песок – значит, на песчаном берегу бьется он в зыбучих песках с враждебными духами. Вот из бубна летят перья с ледяной крошкой – значит высоко в небо поднялся шаман – снег и мороз мешают лететь.
Старый шаман знал, как до камлания незаметно насыпать в бубен песок и перья, чтобы в нужный момент они высыпались оттуда. Знал он и как спрятать под губой рыбий пузырь, полный тюленьей крови. Многое еще знал шаман, что бы могло удивить не только зевак, но и бывалых людей. Но не всякой игрой можно управлять, иногда она захватывает игрока и тогда ему трудно, почти невозможно отличить правду от вымысла. Не пора ли остановиться шаману? Но он все кружится и поет. Голос его звучит то громким басом, то тихо-тихо. Наконец, его исступленная пляска заканчивается внезапным падением. Тело шамана плетью повисает на заранее натянутые цепи. Но бубен... Не удержал его шаман, выпустил из рук. Не пристало шаману терять своего коня, свою вторую душу.
Покатился бубен и упал на чей-то нож. Вскрикнул шаман. Из его рта вылетел ворон, и горлом пошла кровь.
ИСТОРИЯ ОДНОГО ЗАБЛУЖДЕНИЯ
Как-то раз шаман камлал при большом собрании людей. Внезапно он ощутил, как легко люди подчиняются его приказам. Стоило ему поднять руку, как все также поднимали руки. Стоило приказать им петь, и все начинали петь. В этот миг шаман представил себя центром мира, вокруг которого движется кольцо Земли.
Тем временем шаманский бубен переходил из рук в руки собравшихся, и камлание шло как обычно, пока бубен не остановился в руках старой женщины. Что-то насторожило шамана: он вдруг стал замечать, что не может остановить свой неистовый танец. Шаман стал вглядываться в лицо той женщины, которое прежде не видел. Оно было желто от старости и столь морщинисто, что не было видно глаз. Шаман уже давно изнемог, на его коже выступил пот, но старуха ударяла в бубен все быстрее и быстрее.
– Не думай, – сказала вдруг она промерзлым голосом, поднявшись во весь свой саженый рост, – что тебе дано право управлять людьми и двигать Вселенной. Ты всего лишь кукла, которой играют духи, и ты будешь делать все, что мы тебе скажем. Без нас ты всего лишь оленья шкура без плоти и крови, колыхаемая время от времени ветром.
Старуха смолкла и запустила в шамана бубном. Шаман поймал его и увидел, как все, кого он знал в селении, – брат, жена, соседи и прочие – превратились в духов и, смеясь, расселись на железных прутьях обратной стороны бубна.
Бубен все еще гудел от неистовых ударов и еще не успел остыть от тепла пары сотен рук.
* * *
Когда шаман открыл глаза, он ничего не помнил (или, может быть, не хотел вспоминать).
ЛИШНЯЯ КОСТЬ
В одном селении жил старый шаман. Силы оставляли его, и он искал себе замену. Однажды его малолетний внук играл со сверстниками во дворе и упал. На коленке, которую тот ушиб, образовалась шишка. Дед осмотрел мальчика и улыбнулся:
– Верно, быть тебе шаманом: у тебя проступила лишняя кость.
Как-то раз мальчика оставили дома одного. Он играл с огнем и устроил пожар. Второпях он накинул на себя какие были под рукой лохмотья, обвязал голову полотенцем и выбежал на мороз. В руке у него была деревянная ложка, которой он ударял по сковороде. Громко крича, бегал внук шамана вокруг дома, сзывая людей. Когда же односельчане подоспели, огонь сам собою утих.
– Верно дед говорит, – сказала мать, гладя испуганно го сына, – только шаман мог остановить огонь.
С той поры все признали в мальчонке шамана и стали относиться к нему с почтением и боязнью. Мать сшила ему шаманский наряд, а отец сделал маленький бубен, в который мальчик часто стучал, подражая деду. Но сверстники стали его избегать, и тот проводил все время один, рассматривая замысловатые узоры на своем бубне и давя колотушкой мух.
Однажды, упражняясь стрельбой из лука, он попал в старого охотника. Охотник рассвирепел, но затем, увидев, чьей рукой была пущена стрела, сдержал свой гнев. Рана не была пустяковой, и охотник три дня провалялся дома. Позже все селение только и говорило, что маленький шаман спас охотника от неминучей смерти, которая якобы ожидала того в пути. Все дивились прозорливости и умудренности шаманского внука.
После того случая мальчик стал развязен в поступках и обнаружил крутой нрав. Любое его действие, даже самое отвратительное, оправдывалось тем, что он якобы находится во власти духов.
Прошло время, мальчик вырос, и, говорят, стал хорошим шаманом, но вопрос, который он себе задавал и который унес с собой в могилу, так и остался без ответа: «Кто управляет шаманом? Бог или его самодурство?»
