 Человек сидел в позе йога. Странный головной убор напоминал огромные рога, а трехликая маска говорила о его прозорливости и непричастности ко времени. Слон, тигр, буйвол, носорог и два оленя окружали рогатого человека, чье открытое пытливым взглядам тело будто застыло в тысячелетней аскезе. Из одежды – только ожерелье и браслеты...
Вилор Петрович Ведунов захлопнул журнал с изображением рогатого бога и продолжил свою лекцию. Он, словно карельский колдун Вяйнямёйнен или джинн лампы, тряс седовласой брадищей, нависая над внимательными слушателями:
«Заратустра – скиталец и один из первых кругосветных путешественников глубокой древности. Он прошел огромные расстояния – от островов Новой Земли через наивысшую точку Урала, гору Народна, обиталища грозных гиперборейских богов, к современным степям Казахстана и далее – к Индийскому океану. Впервые в мировых религиях он борется со злом не посредством колдовства, а своей верой, этикой и чистотой нравов»...
Публика, надо сказать, собралась, как на подбор. Некая бабуся в кедах и с ярко напомаженными губами, одноногий калека в тельняшке, балерина в облегающем трико, юноша в очках, заляпанных козюлями... Заседало научное шекспировское общество «Калибан», которое проходило под патронажем Международного леворадикального шаманского движения. Была у них и своя концертная программа, с которой колесили от города к деревне, и подпольная типография «Красный плуг». Там формально издавались произведения Шекспира, переведенные на мертвые языки народов Гипербореи. Что на самом деле шло с черного входа, никто точно не знал, но все были довольны. Руководил типографией художник и фокусник по совместительству Василий Макарыч Шивушкин.
«…Рука его, шершавая, будто первобытные жернова. Туземцы в местах, где проповедовал Заратустра, пуще всего страшились рукопожатий. Ибо полагали они, что душа человека во время приветствий обитает на кончиках пальцев, но забрать ее может только очень опытный маг… Такой, как наш Василий Макарыч»... – Ведунов на минуту умолк, чтобы немного отдышаться и показать собравшимся русско-лаосский словарь.
А вот, кстати, и сам Василий Макарыч. Маленький, коренастый, с поросячьими глазками на синеватой коже; точно маска лицо. А рука... действительно точильный камень. Он со всеми поздоровался и у горбатенького композитора пропал бумажник, у циркового кривляки – раритетная перьевая ручка, а генерал-поэтесса Ольга Зайцеловолкая и вовсе схватилась за сердце. Слава богу, вовремя. Лишь тоненькая струйка крови слегка испачкала белоснежную блузку.
Фокусник бесшумно удалился. А чего приходил, шут его знает.
«Василий Макарыч невероятно несчастный человек, – вещал Ведунов, разевая рот, будто рыба, которой не хватает кислорода. – Он художник, но может рисовать только животных. Человечья натура ему недоступна. Буквально вчера он пошел на гигантский риск, открыв новую выставку своих картин».
После слов Ведунова карлики и великаны, полицейские, дворники и дамы с котами на поводке в паническом любопытстве кинулись к раскрытым дверям, где в окружении своих картин стоял фокусник Шивушкин. Стоял и полировал ладонью медную табакерку.
Увидев людские изображения, зрители остолбенели, будто злонамеренный Персей показал им усеченную главу Медузы. На картинах были распоясанные люди, но их лица напоминали трупы забитых животных... Василий Макарыч понял, что все пропало и обреченно побрел к лестнице, оставляя за собой странные следы. А в гардеробе ему выдали не менее диковинный головной убор.
© И. Карасев, 2014 |
